Читать книгу "Маленькая рыбка. История моей жизни  - Лиза Бреннан-Джобс"

– Прости, – она пахла мылом. – Хочешь есть?

– Немножко, – ответила я.

Она порезала на кухне яблоки и сыр, принесла мне в постель на тарелке, и мы съели их вместе, упершись локтями в подушки и прикрыв ноги одеялом.

– Ты всем расскажешь, – сказала мама. – Выставишь меня ведьмой. Расскажешь Ли.

– Нет, – с нажимом ответила я.

Следующим утром я нашла Ли – за перегородкой в большой классной комнате.

– Смотрите, – сказала я, показывая синяк на плече, похожий на грязное пятно. – И еще она сказала, что меня не нужно было рожать.

– Она не должна была так говорить, – сказала Ли. – Но она так не думает.

– Скандалы длятся часами, – жаловалась я. – Когда это кончается, уже поздно, я не могу сосредоточиться на домашнем задании. Я сбежала из дома. А потом вернулась.

Недавно мама стала выпивать за ужином бокал вина.

– И она пьет! – добавила я.

– Правда? Много?

– Бокал вина иногда по вечерам, – ответила я мрачно.

Выражение лица Ли изменилось, и я догадалась, что эта информация произвела не такое сильное впечатление, как все остальное.

– Бокал вина – это немного, – сказала Ли. – Но мы советуем тебе подумать, где пожить во время экзаменов: поездка в Японию не за горами.

Следующую неделю я провела у Кейт в Берлингейме. В понедельник мама отвезла меня с дорожной сумкой в школу: она признала, что ей тоже нужно отдохнуть. После уроков нас забрала мама Кейт. Она была высокой и крупной, очки висели у нее на шее на длинном, унизанном бусинами шнурке, и бусины приятно постукивали на ходу.

– Хорошего понемногу, – сказала она, когда привезла нас домой. Она окинула меня взглядом сверху вниз, когда мы втроем оказались на кухне, выложенной белой плиткой.

– Спасибо, – ответила я, мгновенно почувствовав, какой небольшой была по сравнению с ними.

♦

Прибыв в Киото, мы остановились в комнатах при храме, окруженном оградой: девочки – в одной, мальчики – в другой, учителя – в третьей. Мы спали на тонких матрасах, которые стелили на татами, а по утрам сворачивали и убирали в шкафчик за перегородкой-седзи, чтобы вечером достать снова.

Мы завтракали, сидя на коленях за низким столом во дворе, в окружении деревьев. На третий день мы обнаружили в нашем утреннем рисе микроскопических серебряных рыбок.

Предполагалось, что мы станем отмечать свои расходы в том же дневнике, куда записывали впечатления. Пометки о моих тратах были рассыпаны по страницам – я заносила их в тетрадь бессистемно, как только прощалась с деньгами. Там были и 300 иен за то, чтобы загадать желание в храме на вершине горы Хиэй в первый день. К концу поездки, когда пришло время делать подсчеты, я с трудом могла отыскать разбросанные по дневнику цифры.

В храмах к нам подходили японские девочки и, хихикая, спрашивали, можно ли с нами сфотографироваться. Они прикрывали рот ладонью, когда смеялись. Фотографируясь, ставили друг другу рожки. Я заплатила за возможность записать свои желания на бумажках, которые после протолкнула в отверстие в гранитной плите; позже во время молитвы их сожгли монахи.

Мы съездили в Икеду, где провели неделю. Как-то вечером мы отправились в баню. Мы принесли с собой полотенца, чтобы соблюсти приличия, но я совсем не почувствовала неловкости. Нагота здесь совсем не смущала.

В большой комнате с тремя разными купелями и сауной в дальнем конце жарко пахло паром и сандаловым деревом. Там был горячий бассейн, холодный бассейн и темная сауна, которую наполнял звон электрического нагревателя. Нас окружали молодые женщины и женщины в возрасте, очень худые – их кожа обвисла, сквозь нее проглядывали очертания костей. Женщины в полотенцах, обернутых вокруг груди, лежали в горячих бассейнах, закрыв глаза.

Несколько часов спустя мы вышли через металлический турникет в ночь, жар от воды еще обволакивал меня, не давая ужалить холодному ночному воздуху. От нас всех шел пар.

Одним из последних остановочных пунктов нашей поездки была Хиросима.

В темном музейном холле стояли освещенные стенды с ногтями и волосами в коробочках, обгоревшими кусочками кимоно, черно-белыми фотографиями брошенных и плачущих детей. Некоторые дети погибли мгновенно, другие выжили, но в последующие недели у них пучками выпадали волосы, они теряли ногти и даже пальцы. От взрыва образовались торнадо. Ветер неравномерно разносил радиацию.

В школе я читала книгу о матери и дочери на мосту. После взрыва от дочери осталось только черное пятно, горстка золы на земле, а мать нашли голой, и темные цветы с ее кимоно были выжжены у нее на коже. Меня долго преследовал этот образ.

Потом некоторые из нас пошли посмотреть на эпицентр взрыва – огороженную забором территорию с одним уцелевшим старым зданием. Посмотреть на это место можно было с бетонных скамеек: их окружали вазоны и сикоморы с пятнистыми стволами, их листья падали на асфальт под скамейками и сворачивались, будто цепляющиеся за них руки.

В магазинчике неподалеку я купила унаги с рисом и села на скамейку. За забором был покрытый чахлой травой участок. Участок земли вокруг здания был больше любого, что я видела в Японии до сих пор, не считая храмовых территорий. Это напомнило мне о ничем не занятых прогалах между домами вокруг Пало-Алто, вдоль дороги Эль-Камино-Реаль: точно так же здесь торчали из земли сорняки.

Посередине стоял остов старого здания с куполом из стальных пластин, похожим на леса или на проволочный манекен. Это здание стояло тут в утро взрыва; покрывавшие его краска и штукатурка исчезли без следа, уцелел только скелет – будто искрошившийся сухой лист, от которого остались лишь коричневые вены. Здание устояло, потому что по законам физики место в эпицентре ядерного взрыва остается нетронутым.

После Хиросимы мы поехали в городок в сельской местности и остановились в низком, плоском здании с общей комнатой посередине. Мы уже посетили много храмов в зеленых горах, где пахло дождем и торфом. Уже ездили на скоростном поезде, который шел так мягко, что нам казалось, будто мы почти не двигаемся.

Я вспоминала о маме и наших ссорах. Облегчением было находиться вдали от нее. Я знала, что, когда вернусь, ссоры продолжатся.

На второй день в городке, уже в самом конце нашего путешествия, в дверь общей комнаты зашел человек. И только мгновение спустя я поняла, что это – отец. На нем не было обуви, привычным жестом он отбросил с лица волосы.

– Стив?! – воскликнула я.

– Привет, Лиз, – сказал он, улыбаясь. На нас уставился весь класс. – Я здесь по делам. Подумал навестить тебя.

– Но откуда ты узнал, где я? – мы были далеко от Токио и Киото, куда он обычно ездил по делам.

– У меня свои дорожки, – ответил он.

Я посмотрела на Ли, и та подмигнула.

Каким же он был молодым и красивым. Я почувствовала тот же трепет, что испытывала, когда видела его лицо на обложке журнала.